До гостиницы Финалин и Уголькова ехали в молчании. Он пытался переварить все то, что сказала Нина Викторовна, вспоминал уже прочитанные за сегодня стихотворения и пытался найти в них скрытый смысл. Аня же с удивлением призналась самой себе, что просто кипит от негодования: какая-то старушенция разгадала тайну стихов раньше нее, признанного и известного литературоведа, посвятившего этому делу полжизни! Мало того, Нина Викторовна потратила на разгадку секунд тридцать, не больше. Мысль об этом особенно сильно задевала самолюбие Угольковой. «Этого не может быть!», - упорно думала Аня и в сотый раз открывала злосчастную тетрадку, в надежде наткнуться на какой-нибудь скрытый знак, который, очевидно, и помог Нине Викторовне.
- Вам стало хоть чуточку понятнее, в чем тут дело? - наконец нарушил молчание Финалин.
- Нет, - призналась Уголькова. - И я, честно говоря, с трудом верю в то, что Нина Викторовна смогла так быстро догадаться. А вы что думаете?
- Да-а, в это действительно сложно поверить, - согласился Финалин. - Но все же мне кажется, что она и вправду разгадала эту тайну. Такое у меня ощущение.
- Приехали, господа, - прохрипел таксист, внезапно показавшийся Ане смутно знакомым. Где-то она уже видела это скучающее выражение лица… - Вы выходите или дальше будете сидеть?
- Да, выходим, - заторопился Финалин и сунул в руку водителю несколько бумажек. - Спасибо. Таксист пробормотал что-то и, когда пассажиры вышли, лихо газанул и скрылся за углом. – Чудик он, - констатировал Финалин и направился ко входу в гостиницу. Войдя в нее, он придирчиво осмотрелся и довольно хмыкнул: - Я знал, что Зацыкин плохого не посоветует. Подождите немного, - обратился он к Ане, - я сниму нам номер.
Он направился к стойке портье, а Уголькова опустилась в кресло у входа и осмотрелась. Обстановка в холле была небогатой, но очень приятной: деревянные столы и стулья, мягкие кресла насыщенного синего цвета, слегка потертые, но безукоризненно чистые ковры под ногами, на стенах картины и фотографии видов Петербурга. Аня нашла глазами фотографию «Крестов» и улыбнулась. Гостиница определенно ей нравилась.
- Ну как вам здесь? поинтересовался Финалин, подойдя к Ане и слегка помахивая ключом от номера.
- Довольно мило, - улыбнулась Уголькова. - Вы много раз тут были?
- Если честно, это первый. Эту гостиницу мне посоветовал Юра, ну тот, с которым мы встретились в аэропорту, - пояснил он.
Они поднялись на третий этаж, и Финалин, немного повозившись с замком, открыл дверь. Убранство комнаты также оказалось скромным: две кровати, шкаф, пара стульев, стол, застиранный белый ковер на полу. Никаких излишеств, но Ане это понравилось. Финалин, по-видимому, тоже остался доволен.
- Так что же нам делать с этой тайной? - Аня озвучила вслух ту мысль, которая беспокоила их обоих.
- Мы не можем просто так это оставить, - рассудительно заметил Финалин, теребя в руках тетрадку. - Нина Викторовна утверждала, что это очень легко…
- Она просто посмотрела на первое стихотворение и заявила, что знает ответ! Это просто невероятно, - задумчиво сказала Аня.
- И вы ничего не нашли, пока мы ехали сюда? - разочарованно спросил Финалин.
- Нет… - призналась Уголькова. - Но, может, вы что-то заметите? - она взяла тетрадку, открыла «Я вас любил…», которое посоветовала им Нина Викторовна, и начала читать знакомое ей со школьной скамьи стихотворение:
Я вас любил; любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог любимой быть другим.
- Ну как? - с надеждой спросила Аня.
- Я учил это стихотворение в школе, нам про него что-то рассказывали, но ничего нового я сейчас для себя не открыл, - задумчиво сказал Финалин. - Вы меня извините, - чуть смутившись, сказал он, - мне надо отойти по делу, - Аня понимающе улыбнулась, и Финалин скрылся в ванной. Заслышав шум воды, Уголькова поняла, что ее спутник там надолго, поэтому, вздохнув, она вновь открыла тетрадь.
«Какое еще стихотворение рекомендовала Нина Викторовна? - вспоминала она. - А, ну конечно, Есенин. Посмотрим, что он написал…», - она разгладила страницы и принялась за чтение также знакомого ей произведения:
Я помню, любимая, помню
Сиянье твоих волос.
Не радостно и не легко мне
Покинуть тебя привелось.
Я помню осенние ночи,
Березовый шорох теней,
Пусть дни тогда были короче,
Луна нам светила длинней.
Я помню, ты мне говорила:
"Пройдут голубые года,
И ты позабудешь, мой милый,
С другою меня навсегда".
Сегодня цветущая липа
Напомнила чувствам опять,
Как нежно тогда я сыпал
Цветы на кудрявую прядь.
И сердце, остыть не готовясь,
И грустно другую любя.
Как будто любимую повесть,
С другой вспоминает тебя.
«И чего же тут такого особенного? - продолжала недоумевать Уголькова, прочитав произведение. Внезапно она вспомнила, что кое-какие подсказки есть в самом первом стихотворении. “Look, every poem has it in, so now your search can begin”, значит, все тут объединено какой-то общей идеей… “It’s lucky chance to find a treasure that none of people’s mind can measure”, получается, общая идея и есть это самое сокровище… Да что же за идея-то это такая!», - мысленно вышла из себя Аня, чувствуя, что у нее начинает пухнуть голова.
- Ну как успехи? - поинтересовался Финалин, выйдя из ванной и наблюдая за склонившейся над тетрадкой Угольковой.
- Такие же, как и до вашего ухода, - грустно усмехнулась Аня. Финалин сел рядом с ней, вытирая полотенцем волосы, и она почувствовала исходящий от него запах мятного шампуня «Head & Shoulders». - Пожалуй, мне тоже не помешает освежиться.
- А я пока сменю вас, - с готовностью кивнул ее спутник и навис над тетрадкой.
Аня прошествовала в ванную и поглядела на себя в зеркало. «Ну и чучело», - мрачно подумала она. Прическа растрепалась, в глазах залегло выражение бесконечной усталости, стали немного видны синяки она уже очень давно не высыпалась, а тут еще сказался стресс… Уголькова вздохнула и начала приводить себя в порядок, в то время как ее мозг продолжал настойчиво искать ответы на вопросы, мучившие ее: что объединяет все стихотворения в тетради, какова их общая идея? Что имела в виду Нина Викторовна, говоря, что разгадка элементарна? Что заставляло Ахматову стоять у «Крестов» на протяжение столь долгого времени? И, наконец, что за сокровище таилось в этой треклятой тетрадке?
Аня причесалась и собралась подкрасить глаза, но вдруг замерла с протянутой к косметичке рукой. У нее в голове как будто зажегся свет, и ответы на все вопросы вылезли из темноты, поражая своей простотой. Конечно, у всех тех стихов есть общая идея, и об этом знают все школьники! Эта-то идея их и объединяет, и это действительно элементарно! У Ахматовой же в «Крестах» сидел сын, это все и объясняет! Аня лихорадочно соображала, все еще стоя с протянутой рукой. Тогда получается, что сокровище это…
- Игорь! - Уголькова пулей вылетела из ванной навстречу Финалину, который смотрел на нее с нескрываемым удивлением и некоторой тревогой. - Я поняла! Это действительно элементарно!
Финалин подскочил на стуле сантиметров на тридцать и прерывающимся от волнения голосом спросил:
- Как?! И что же?
- Сокровище - это… - начала Аня, но тут дверь распахнулась, как от удара ногой, и холодный мужской голос произнес:
- Ни слова больше.
******
Аня от неожиданности замолчала. Финалин же поднялся со стула и только собрался спросить: «Кто вы такой?», как внезапно узнал мужчину, стоявшего в дверях. И Уголькова тоже.
- Вы! - выдохнула она.
- Ну а кого еще вы, господа, ожидали увидеть? - с наигранным удивлением спросил Петр Алексеевич Гринев. - Приятно, что не нужно представляться. Да и Макса вы уже знаете, - из-за его спины вышел тот самый мужчина со скучающим выражением лица и ухмыльнулся.
- Таксист и турист у «Крестов»! - ахнула Аня.
- Верно, - похвалил ее Гринев. - Вы, Анна Павловна, очень наблюдательная женщина. И догадливая.
- Но я думал, что вы вышли из игры, - недоуменно сказал сбитый с толку Финалин. - Вы сказали, что не притронетесь к этому делу!
- Мало ли, что я говорил, - отмахнулся Гринев. - Это сокровище наверняка представляет собой большую ценность, поэтому я здесь и предлагаю вам сделку. Вы, госпожа, - он ткнул пальцем в Аню, - сообщаете мне, что это за драгоценность…
- А с чего вы взяли, что я знаю? - поинтересовалась Уголькова, удивляясь собственной наглости. Финалин признался себе, что актриса из нее прекрасная: не скажи ему Аня, что знает тайну, он ни за что бы об этом не догадался.
- Давайте оставим эти детские игры, - поморщился Гринев. - Макс все прекрасно слышал - так ведь, Макс? - и может продемонстрировать вам запись, если вы по-прежнему собираетесь все отрицать. Так вот, - продолжил он, видя, что Аня больше не собирается возражать, - вы мне сообщаете всю информацию, подкрепленную доказательствами, а я взамен тихо ухожу, не трогая ни вас, ни вашего друга.
- Это вы называете честной сделкой? - возмутился Финалин.
- А кто сказал, что она будет честной? - с искренним удивлением спросил Гринев. - Я просто хочу уладить все ненасильственным путем. Итак, Анна Павловна, я весь внимание.
- Не буду я ничего рассказывать! - возмутилась уже и Аня. - Вы преследуете нас и подслушиваете все наши разговоры, а теперь еще и врываетесь в комнату и требуете от меня ответа безо всяких на то оснований!
- Я вынужден настаивать, - нахмурился Гринев. Видя, что Аня непреклонна, он вздохнул: - А вы еще создаете впечатление довольно умной женщины. Ну что ж, я этого не хотел. Макс, - кивнул он своему спутнику.
Финалин не успел ничего предпринять. Он только дернулся в сторону Гринева, как увидел, что ему в лицо летит кулак Макса. Скорее от неожиданности, чем от удара, Финалин отлетел к стене. Пока он мотал головой, пытаясь осознать произошедшее, Гринев с удивительной для человека его комплекции быстротой подлетел к Ане и сунул ей в нос какую-то тряпку. Уголькова, готовая лягаться, кусаться и царапаться за свою свободу, невольно вдохнула… и ей стало все равно. Еще вдох, и она без чувств повисла на руках у расторопного Макса, который тут же выскочил за дверь.
- Надо было по-хорошему, - поучительно сказал Гринев пытавшемуся встать Финалину, который благодаря Максу довольно сильно ударился головой. - А теперь, господин – Финалин, да? - жизнь дамы в ваших руках. Так как вы менее догадливы, чем госпожа Уголькова, то я даю вам двенадцать часов. Вы должны понять, в чем тут, - он указал на тетрадку, - соль, и рассказать мне. Тогда всем будет хорошо. Увидимся в… - Гринев сверился со своим «Ролексом», - … в шесть тридцать утра у памятника Ахматовой, - произнеся фамилию поэтессы с видимым презрением, он вышел из номера, оставив ошарашенного такими условиями Финалина лежать на полу.
